Роман был одним из совета инквизиторов. Он быстро понял, что местные знахарки имеют довольно приличные заработки, «забирая хлеб» у учёных мужей. И так как простой люд до сих пор не решался приглашать к себе врачей из-за дороговизны и тайно бегал за помощью к целительницам, Роман первым объявил в своих владениях знахарок колдуньями и ввёл для них смертную казнь.
Истребление шло уже больше пяти лет. Кое-как простые люди начали обращаться к местному врачу из замка семьи Корбу, и казна Романа начала расти. Но в округе было ещё много деревень, расположенных достаточно далеко. Во многих случаях врача вызывать было бессмысленно – больные умирали, не дождавшись доктора. Но умирать хотели не все, и время от времени до Романа доходили слухи о целительницах.
Граф уже выписал нескольких молодых докторов из столицы, чтобы рассадить их в провинциях. Ехать сюда мало кто хотел, пока он не пообещал им приличное жалование. А чтобы это жалование было и чтобы люди охотнее шли к молодым лекарям, нужно было уничтожить всех этих баб, которые забирали его деньги.
Монахи его графства не зря ели свой хлеб и выследили очередную стерву. Девка была красивая, по вкусу Роману, но подчиниться ему не пожелала и чуть, паскуда, не убила.
Хорошо, что тот щенок появился. Хотя что-то в нём Романа настораживало. Он не мог понять, что именно, но что-то с парнем было не так.
«Ладно, поживёт рядом – присмотрюсь к нему».
***
Ольгерда по прибытии накормили и выделили в замке Романа комнату. Служанка принесла ему коричневую рясу.
Юноша сел на койку и обхватил голову руками.
Картинки изнасилования до сих пор мелькали перед глазами и вызывали озноб и ужас. Он даже не мог представить раньше, что такое бывает. В его деревне все знали друг друга с детства, и если бывали ссоры в семьях, то их никто не видел.
До сегодняшнего дня он даже не понимал смысла маминого зарока. Как это так: никому чужому не помогать? Если живому человеку плохо, всё его существо стремилось на помощь. А сегодня первый раз в жизни он об этом пожалел.
Хотя если бы он позволил произойти убийству – никогда бы себя не простил. Но теперь он никогда себя не простит и за то, что не позволил…